Может быть, он не мог использовать свое внушение? Каковы показатели его способности? Или, может быть, кентавры каким-то образом защищены?

Мне нужно знать! Чем больше я знала о слабых местах Рота, тем лучше могла его победить. А я одержу победу над ним. Я. А не эти кентавры. «Давай, Рот! Убей их».

С ревом он снова бросился в бой. Его скорость поразила меня, а мастерство оставило меня в замешательстве. Хотя шансы были равны, он наносил больше ударов, чем получал.

Где Саксон? Я осмотрела окружающие деревья. Голубое перо балансировало на розовом листе, конец которого был пропитан кровью. Мой подбородок задрожал, одна мысль выбила меня из колеи: «Птицоид» Шредингера.

— Отдай нам беглеца, — сказал кентавр, — и мы отдадим тебе птицоида.

— Я не хочу, чтобы ты отдавал мне птицоида, — возразил Рот, погружая меч в живот говорящего и прокручивая лезвие. — Я собираюсь забрать его у тебя.

Пока лились кровь и кишки, до моих ушей донесся звук шагов. Кто-то подошел к моей камере! Я бросила плащ на койку и поспешила спрятать зачарованное зеркало, на случай, если кто-то будет меня досматривать. Куда, куда? Там! За расшатанным камнем в стене. Я встала. Как раз вовремя.

— Откройте дверь.

Я знаю этот голос! Принцесса Фарра Чарминг. Во мне появилась надежда. Что, если Трули изменила свое мнение обо мне и убедила принцессу меня освободить?

— Простите, Ваше Величество, — начал стражник, — но Викандер приказал нам не пускать…

— Я ваша Принцесса, и вы должны подчиняться мне… я могу и наказать, — перебила она с легкой дрожью в голосе, явно не привыкшая брать на себя ответственность. — Если ты заставишь меня дважды отдать один и тот же приказ, то проведешь остаток жизни в камере.

Этим она заработала от меня пару очков.

Солдат что-то пробормотал… мне показалось, что послышалось имя Викандер… прежде чем приказ принцессы выполнили. Звякнули ключи, скрипнули петли, и дверь открылась.

Я задрожала. Вошла Фарра, мой ангел во плоти. Я издала смущенный стон. В течение нескольких месяцев я считала эту девушку своей подругой. Наблюдала, как она снова и снова помогает другим. Если она отвернется от меня…

Она была великолепна в бледно-розовом платье и тысячефунтовых украшениях. Блеск… «Нет! Сосредоточься». Две другие девушки следовали за ней по пятам. Трули, которая не поднимала глаз, и Офелия, которая смотрела на меня с непоколебимым удовлетворением.

Мои теплые чувства превратились в ярость, а руки сжались в кулаки.

Трули еще не успела смыть с себя дорожную грязь, а Офелия надела больше доспехов, чем обычно. Ожидалась драка?

Фарра остановилась в нескольких футах от меня, и она не выглядела испуганной.

— Я принцесса Фарра из Севона, единственная дочь короля Чаллена и сестра принца Рота. — гордость сквозила в этих словах. Вживую она была еще красивее: безупречная кожа цвета фарфора, ярко-зеленые глаза на тон темнее, чем у Рота, губы цвета крови, волосы настолько черные, что казались синими, заплетенные в высокую корону.

«Помни о миссии… исцелить короля, сбежать».

— Я Эверли, пленница принца Рота, потенциальная целительница короля Чаллена. Я не опоздала? Насколько ухудшилось его состояние?

На ее лице промелькнул страх, вновь пробудив во мне чувство вины. Она ничего не сделала, чтобы заслужить мой гнев. Я просто… Мне нужно было с ней сотрудничать.

Я заглажу свою вину перед ней позже.

— Состояние моего отца ухудшается с угрожающей скоростью. — она наклонила голову, ее глаза напоминали раны, и затем сказала: — Но, по словам Рота, мы не должны проводить церемонию исцеления до его возвращения.

— Церемонию? — никто не упоминал о церемонии. Я могла сифонировать и использовать любую магию, которую получала, не больше и не меньше.

Фарра подошла ко мне, воплощая грацию. Она доверяла мне?

— Я не знаю, что должна включать в себя эта церемония, — сказала она, — и мне очень жаль. Наши ведьма и оракул говорили расплывчато.

Я бросила быстрый взгляд на Офелию.

— Какой кошмар.

Взяв мои руки в свои, Фарра сказала:

— Я также сожалею о тех ужасах, которые тебе пришлось пережить. Да, ты колдунья, но я никогда не буду радоваться страданиям другого.

— Тогда освободи меня. — я могла бы умолять, но гордость заставила меня молчать.

— Ноэль говорит, что ты нужна здесь, в этой камере, — сказала Офелия.

«О, конечно, она так говорит, не так ли?» Я сузила глаза и посмотрела на ведьму, лучшую подругу оракула. Ни единого проблеска раскаяния.

— Эверли. — Фарра сжала мои руки, предлагая утешение. — Если я сделаю это, если пойду против совета Ноэль, ты подчинишься Офелии? Она заколдует тебя, и тебе больше никогда не понадобится вытягивать силу из другого.

Она может это сделать? Заколдовывать меня навсегда, и тогда крученое ожерелье не понадобится?

Паника превращала каждый мой вдох в кинжал, режущий горло, легкие. Я перевела взгляд на Трули. Она была бледной, взволнованной и готовой расплакаться, но ничего не сказала в мою защиту.

Стены, казалось, сомкнулись вокруг меня, и дышать становилось все труднее. Я посмотрела на Фарру, на наши соединенные руки. Край ее перчатки съехал вниз, обнажив родимое пятно в форме яблока, идентичное моему.

У меня отвисла челюсть. Как и я, она была добром и злом. Самая могущественная из своего рода. Несомненно, ее мать была второй королевой, той самой, которая вместе с мамой и Вайолет украла те яблоки.

Им помогали ведьма и оракул. Матери Офелии и Ноэль?

Ну конечно. Наши корни уходили так глубоко.

Стиснув зубы, я сказала:

— Ты мне нравишься, Фарра. Всегда нравилась. Но твое предложение — это не доброта. Это жестокость. Это пожизненная слабость. Я отказываюсь.

— Но…

— Пожалуйста, уходи. — я вырвалась и села на койку с таким достоинством, на какое только была способна.

Фарра осталась на месте, заламывая руки.

— Эверли, — сказала она, и у меня сложилось впечатление, что она пытается привести свои мысли в порядок. — Я была рождена для привилегий, богатства и власти. То, чего большинство других никогда не испытают. Всю свою жизнь я старалась делиться своими благами с теми, кому повезло меньше. Мысль о том, чтобы причинить кому-то боль, кому угодно, вызывает у меня тошноту. Но я должна защитить себя от тебя. И я защищу.

— Отпусти меня с моей магией, и я никогда не причиню тебе вреда. Я… — осознание ударило меня сильно. Она считала меня Злой Королевой, а себя — Белоснежкой.

Желчь обожгла горло, разрушая мое спокойствие. Правда была так ясна. Принцесса Фарра. Самая справедливая. Самая прекрасная из всех. Любима Прекрасным Принцем из-за семейной, а не романтической связи. Владеет магией льда, создает снег. Белый снег. Белоснежка.

Фарра Чарминг была Белоснежкой.

Трули была Охотником, который спас Белоснежку и обманул Злую Королеву.

— Верно, — сказала Фарра, звуча одновременно грустно и устало. — Я — Белоснежка, принцесса Льда, а ты — Злая Королева.

В этот момент дышать стало не просто трудно, а невозможно. До этого Рот считал, что любая смерть с моей стороны будет равносильна новому началу. Я соглашалась с ним, надеясь на лучшее. До этого момента.

— Я знала о пророчестве всю свою жизнь, — продолжила Фарра. — Я беспокоилась, что могу стать Злой Королевой, поэтому много работала, доказывая, что я хорошая. Я не хочу воевать с тобой, Эверли. На войне страдают невинные. Но я уже сказала тебе. Я буду защищать себя, даже если мне придется признать правду, которую я отрицала годами… победить тебя — моя судьба.

Глава 28

Пока мой мир вращался вокруг своей оси, Фарра и Офелия вышли из камеры. Осталась только Трули.

— Я посоветовалась с Ноэль, — сказала она мягко, но яростно. — Она сказала, что у меня нет сестры. Но… — моя близняшка поджала губы, тщательно обдумывая свои следующие слова.